— Прошу вас к доске, — говорю я гостеприимно.

Леднёва начинает складно и со знанием темы, даже вдохновенно. Я одобрительно киваю: молодец, Леднёва! Но вдруг наши взгляды встречаются, и язык Нелли словно деревенеет. Я поспешно отворачиваюсь, но это не спасает положение — Нелли уже отвечает кое-как, сбиваясь едва ли не на каждом слове, и вновь на тройку. Повторяется сценка, сыгранная нами в среду. Что с ученицей? И при чём тут я? Раньше она меня ни капельки не боялась, да и я не удав, а рослая девушка Нелли и вовсе не кролик. Неужели в последние дни на моём лице появилось нечто ужасное?

Вернувшись после урока в учительскую, я специально осмотрел своё лицо в трюмо, обычно перед этим зеркалом прихорашивались наши женщины, а вот теперь выставился я, наш единственный мужчина, — завертел физиономией и так и этак, и в профиль, и в фас. Может, у меня за последние дни появились клыки? Или вырос свирепый носорожий рог? Нет, это моё обычное лицо — не красавец, конечно, но и ничего такого, по-моему, страшного.

За моей спиной возникла Светлана Афанасьевна, посмотрела на моё отражение, вздохнула и жалостливо произнесла:

— Да, Нестор Петрович, вы заметно похудели. Вам нужно лучше питаться. Наверно, это делаете на ходу. И всё всухомятку.

— В основном потребляю сушёных кузнечиков, аки отшельник, — сказал я в шутку.

— То-то и видно, — Светлана Афанасьевна и это резюме сопроводила сочувственным вздохом.

А мне не до мирской пищи. Голова у меня просто разламывается от забот. Уловки Коровянской, странности с Нелли… Что прибавится на следующем уроке? В довершение ко всему на большой перемене меня, словно бильярдный шар в лузу, загоняет указкой в угол учительница биологии Леокадия Ивановна. Лицо у неё необыкновенно загадочное. Сейчас она мне, вероятно, откроет истинную тайну происхождения жизни на Земле: мы образовались сами или нас на своих подошвах занесли нечистоплотные инопланетяне. Но мне чужие секреты ни к чему, я хочу спать безмятежно. Я намерен благородно предупредить биологичку, но она не даёт раскрыть рта, приглушённо изрекает:

— Нестор Петрович, вы ещё молоды!

— Знаю, — отвечаю я виновато, — но ничего не могу с этим поделать.

— И не надо, не надо ничего делать, вы молоды, и это замечательно, — успокаивает она с материнской улыбкой. — Только не забывайте прислушиваться к советам тех, кто старше вас. Я старше, а значит, опытней и хочу вас предостеречь. Не злоупотребляйте двойками! Иначе распугаете учеников, они разбегутся из школы, им лишь дай повод. И тем самым сократят число классов, а вместе с ними и учебные часы. Это, как вы догадываетесь, скажется на нашей зарплате. Она у нас и так всего ничего. Вот и рубашечка у вас старенькая, пора обзавестись новой. А Коровянская, между прочим, нервный человек. Ей недолго и бросить школу, отправиться в другую, где к ней не будет придирок.

Я поёживаюсь — очень неприятно упёрлась в бок её указка, но ещё болезненнее сам разговор.

— Я решила вас наставить, Нестор Петрович, на правах старшего товарища. Потом станете кусать локти, да будет поздно.

У Леокадии Ивановны неимоверно гордый вид, будто она походя швырнула мне подарок в миллион рублей.

— Что ж, спасибо. Только вот не знаю, как буду расписываться в бухгалтерской ведомости, руки отсохнут со стыда. И ещё, будьте добры, уберите указку, иначе она пришпилит меня к стене. Я всё-таки не бабочка и не жук. Хотя украсить ваш гербарий — несомненно великая честь!

Я ответил слишком замысловато, но основную мысль она поняла правильно.

— Я хотела как лучше, — обиделась Леокадия Ивановна и демонстративно удалилась в дальний конец учительской.

Однако Виктория не сдавалась — втянула в эту историю саму директрису. Проходя на одной на перемен по школьному коридору, я краем уха уловил, как она оскорблённо жаловалась моей начальнице, стоя ко мне спиной:

— А чем я хуже других! Уж если всем в среду, так всем в среду. Нечего заводить фаворитов!

— Ступайте на урок, а я разберусь, — пообещала директриса.

Разбиралась она с помощью завуча. После уроков высокопоставленные женщины завели меня в директорский кабинет, и мы беседовали почти до часу ночи.

— Нестор Петрович, если узаконить ваш метод, получится неизвестно что, не школа, не институт. Полная, извините, какофония, — сказала завуч. — Зачем ученику напрягаться, готовить уроки каждый божий день, достаточно подготовиться по одной-единственной теме, явиться в среду и заработать хорошую отметку. И, таким образом, он потеряет самое ценное — законченную систему знаний!

Она сидела под открытой форточкой, окутанная табачным дымом. Её лицо скрыто сизым облаком, и в этом её преимущество перед оппонентом. Поди угадай, что у неё написано на лице на самом деле.

— Алла Кузьминишна, — сказал я, вглядываясь в гущу табачного дыма, — согласитесь, и обычный урок, с его опросом, тоже малоэффективен в условиях-то нашей, вечерней, школы.

— Мы согласны, он тоже непродуктивен.

— Так в чём дело? Значит, мы должны искать что-то новое! Полезное! Прямо-таки обязаны!

— Да, обязаны. Мы ищем! Ищут и другие педагоги. Ищут в министерстве. Не все, конечно. Те, кто не равнодушны к судьбам людей. Таких, к сожалению, не так-то много, но они есть. Увы, пока мы всё ещё ходим вокруг да около и без результата. Присоединяйтесь к нам, Нестор Петрович. У вас, зелёных, есть два бесценных качества — свежий острый глаз и неиссякаемая молодая дерзость. Даже нахальство. По рукам? — вмешалась Екатерина Ивановна, наш директор.

Я хлопнул по директорской ладони, затем, приподнявшись со стула, сунул руку в облако дыма.

— Я здесь, — подала голос завуч.

Я пошарил и нашёл её мягкую тёплую ладонь.

Это смахивало на дешёвый детектив. Некто неизвестный, а может и мой знакомый, однако пожелавший сыграть в анонима, подобно простаку Тимохину, но только половчей, он (или она) завернул нечто в кусок серой магазинной бумаги, затем вырезал из газеты три больших буквы «Н», «П» и «С», наклеил их на свёрток и тайком подложил творение своих рук на бамбуковую этажерку, поверх стопки схем и диаграмм. Я подошёл к полке, как это делал всегда перед началом уроков, а загадочный объект, пожалуйте, там, перевязанный мохнатым шпагатом. Мол, вот он я, возьми в руки. И я взял.

В детстве я увлекался Шерлоком Холмсом и потому расшифровал эту в общем-то незамысловатую аббревиатуру без особых потуг: Нестор Петрович Северов. Находка была адресована мне! Следовательно, я имел право вскрыть её содержимое.

Я развязал шпагат, открыл свёрток, и перед моим голодным взором предстали румяные аппетитные пирожки. Картина была восхитительной: они лежали горочкой, бочок к бочку, их было шесть, ещё, казалось, хранящих тепло сковородки и чьих-то рук! Мой рот мгновенно наполнился слюной. Но я удержался от соблазна, снова завернул пирожки и окинул взглядом учительскую, выискивая щедрую дарительницу. Ну конечно же, ну разумеется, скрытым некто была женщина. Кто же ещё будет печь пироги?